Практически все специалисты, в основном, одинаково понимают слово коррупция. По понятным причинам, подавляющее большинство отталкивается от определения, принятого ООН и размещённого в справочном документе ООН о международной борьбе с коррупцией: “коррупция это злоупотребление государственной властью ради получения выгод в личных целях”. Однако, почти все авторы, так или иначе, его модифицируют, для того, чтобы уже через принятое определение выразить часть своей доктрины по лечению этой болезни. Поэтому и нам представляется совершенно необходимым указать, какое определение коррупции принято в данной работе.

В течение последних шести лет автор и его единомышленники пользуются определением, которое практически совпадает с ООН-овским, однако в нём есть некие нюансы. В нашем понимании коррупция – это тайное использование прав, вытекающих из занятия государственной должности, ради удовлетворения собственных интересов.

Главное отличие нашего определения, от принятого ООН, состоит в использовании слова "тайное". Почему взято именно это слово? Во-первых, опираясь на мудрое китайское изречение, которое утверждает: "если ты не хочешь, чтобы о чём-то знали люди, то не нужно этого делать". Это первая причина. Вторая причина состоит в том, что по нашим убеждениям и мировому опыту, единственное, реальное средство борьбы с коррупцией – это прозрачность, это отсутствие тайны. Как только пропадает тайна, пропадает коррупция. Не последнюю роль играет и то обстоятельство, что занятие государственной должности иногда даёт некоторые дополнительные права, которые можно использовать вполне легально. Это тоже является аргументом в пользу слова “тайное”.

Вместо слов “государственной власти”, мы говорим о “государственной должности” так как слово “власть”, на наш взгляд, слишком серьёзное понятие. Можно спорить о том, какой долей государственной власти обладает мелкий чиновник, но вряд ли кто-то станет спорить с тем, что иногда именно мелкий чиновник играет в коррупционных схемах крупную роль.

Ещё одна особенность нашего определения в том, что мы употребляем слово “интерес” вместо слова “выгода”. На наш взгляд, не  вполне правильно считать, что поведение людей определяется исключительно материальными соображениями, то есть выгодой. Это было бы слишком просто. Например, человек может, даже не имея от этого материальной выгоды, злоупотреблять правами из-за того, что он кого-то любит, ненавидит или одержим паранойей. Поэтому слово интерес представляется более адекватным.

Важность слов "тайное" и "интерес" в том, что они позволяют чётко ориентироваться в самых запутанных случаях, например, когда выявляется продвижение близких родственников или близких и даже интимных друзей на те или иные посты. Если это продвижение сопровождалось задействованием каких-то тайных пружин или занятие этими людьми соответствующих постов содействует удовлетворению каких-то тайных интересов участников, то это, в нашем понимании, - коррупция, хотя явных взяток никто никому не давал и не даёт и лицо, даже назначенное с помощью тайных манипуляций, может вполне добросовестно и эффективно работать.

Коррупция применяется для воздействия на должностных лиц в самых разных ситуациях их деятельности. Эти проявления, упрощая, можно разделить, по крайней мере, на три группы: системная, административная и встроенная (индуцированная). Названия эти не являются общепринятыми, подлежат обсуждению и, возможно, корректировке. Хотя существенные различия между этими видами коррупции в смысле причин и методов снижения очевидны.

Системная коррупция используется при недобросовестном лоббировании законов и нормативов, при  формировании расходных обязательств органов власти, при выборе их  исполнителя и при управлении общественным имуществом, прежде всего, природными ресурсами, землёй и недвижимостью (формирование, использование, и продажа). По нашим оценкам, этот вид коррупции приносит наибольший ущерб обществу и стране в целом, но, одновременно лучше всего скрыт от общества. Точнее сказать, внимание общества к этой разновидности коррупции не адекватно её последствиям.

Административная коррупция состоит в незаконной доплате за надлежащее исполнение должностными лицами своих прямых обязанностей. Такой “парадоксальный” вид коррупции возникает, когда должностные лица создают невыносимые для клиентов условия получения ответов или реакции на различные обращения, а потом, тем или иным способом, продают возможность успешного или ускоренного хода рассмотрения. Сюда же, симметрично, примыкает оплата за невыполнение должностными лицами своих обязанностей.

Административная коррупция вызывает, пожалуй, наиболее острую реакцию общества, тем более, что размер взятки тем больше, чем больший вред наносит человеку ненадлежащее (или, симметрично, надлежащее) исполнение должностным лицом своих обязанностей. Представляется очевидным, в каком направлении действует этот стимул на недобросовестных должностных лиц: нужно затруднять людям надлежащее решение их вопросов как можно больше, но чтобы не превзойти опасного протестного порога. Так и происходит, если некому выявить и пресечь.

Встроенная коррупция возникает всегда, когда в систему предоставления населению бесплатных, в той или иной степени, социальных услуг вводятся, непрозрачным образом, элементы коммерциализации. В этой ситуации лимит бесплатных услуг практически мгновенно оказывается "исчерпанным", и для того, чтобы получить услугу по цене, существенно ниже коммерческой, используется взятка (откат). Этот вид коррупции возникает практически всегда, когда происходит указанное совмещение. Для себя автор, для данного проявления, использует даже термин индуцированная коррупция, так как она возникает при таком совмещении столь же автоматически, как напряжение на индукционной катушке в переменном магнитном поле. Можно надеяться, что это понятно для читателя, ещё не забывшего школьный курс физики. Автор заранее извиняется перед читателями, если дальше по тексту где-то проскользнёт слово индуцированная.

Для всех трёх видов коррупции можно наблюдать активное воздействие самих недобросовестных должностных лиц на содержание своих полномочий в целях увеличения коррупционных доходов. Мы, в основном, будем рассматривать первую группу коррупционных проявлений, как наносящих наибольший ущерб. Это не означает, что мы не придаём должного значению искоренению коррупции двух других типов. Мы приняли такое распределение внимания потому, что для административной и встроенной коррупции речь, в основном, идёт лишь об усовершенствовании уже известных методов, за счёт более широкого применения механизмов гражданского общества, независимого контроля и информационных технологий. Новых приёмов здесь мало. В последующем изложении они будут затронуты лишь в телеграфном стиле, поскольку и традиционные, и внедряемые сейчас многие новые приёмы, если ими активно и честно пользуются, да ещё используют независимый объективный контроль по конечному результату –  тоже вполне работоспособны.

Здесь уместно вспомнить интересный диалог, который состоялся у автора с руководителем одного американского города. На вопрос автора: "какие стимулы вы используете, чтобы добиться хорошей работы своих служащих?", прозвучал краткий, но очень поучительный ответ: "безработицу". По-видимому, и нам полезно более активно применять такой стимул, по крайней мере, для административной и встроенной коррупции. И ещё очень полезно иметь резерв на замещение каждой должности, на случай применения указанного стимула. "Резерв" будет, лично заинтересован в выявлении коррупции.

Вот как ответила на вопрос: «Даёте ли вы взятки?» жительница Германии на «Радио Свобода» 31 мая 2010 г. в программе «Общественное мнение»: «Взяток не даем, потому что не берут. Все функционирует и без взяток, благодаря зарплате и безработице. К тому же, в чиновничьих структурах существует "скамейка запасных", то есть людей, которые и не уволены, и не работают, что, соответственно, не слишком хорошо оплачивается. Они спят и видят, что освободится место, и можно будет нормально работать. Конкуренция на каждое чиновничье место очень высокая, так что контроль - сверху, снизу и от собственных коллег. Коррупция существует лишь на самом верху». Не вполне ясно, как формально оформляется эта практика, но использовать эту идею представляется возможным и разумным.

2.               Относительные масштабы коррупции в мире и в России

Слово коррупция в средствах массовой информации встречается чрезвычайно часто, а последнее время упоминания явно учащаются. Публикации о конкретных коррупционных разоблачениях касаются самых разных стран всех континентов, что говорит о глобальной распространённости этого явления. Такое положение чрезвычайно беспокоит подавляющее число граждан всех без исключения стран. Это всеобще беспокойство - результат не столько моральных, сколько чисто прагматических соображений.

Главная причина упомянутой всеобщей озабоченности в том, что коррупционеры – фактически являются паразитами на созидательной части общества в классическом смысле слова паразит. Если позволительно пользоваться биологической аналогией, коррупционеры в обществе функционируют наподобие гельминтов в живых организмах. Подобно этим паразитам, коррупционеры не просто проедают часть национального богатства, превращая его в избыточную роскошь, в недвижимость за рубежом, в яхты, футбольные клубы, или другие зарубежные активы. Они, и это особенно опасно, порождают многочисленные болезни всей социально-экономической системы страны, в которой они действуют, неблагоприятно деформируя тенденции развития. Гельминты тоже неблагоприятно влияют на обмен веществ в организме. Кроме того, коррупционные доходы, ради обеспечения их сохранности и секретности, как правило, уводятся из страны. Более того, из-за коррупции, общество не может в полной мере использовать преимущества свободной конкуренции, а общественный сектор работает менее эффективно, зато стоит дороже.

Выше была упомянута “созидательная часть общества”, что предполагает признание наличия “не созидательной” части. На взгляд автора, она, к сожалению, есть, причём самым активным образом себя проявляет. Речь идёт о той части предпринимательского сообщества, которая использует деньги не как средство для более эффективного обеспечения частных и общественных потребностей общества в доброкачественных товарах и услугах, а как средство получения ещё больших денег, независимо от того, каким образом это увеличение достигается. Эта деятельность настолько отличается от созидательной деятельности, что наука о том, как её наиболее “выгодно” осуществлять, получила даже особое название: “хрематистика”. При этом важно понимать, что успехи в этой деятельности измеряются, конечно, не самими деньгами, а той властью над "прочими" людьми которые дают деньги в рамках общественного устройства, сформировавшегося  под влиянием хрематистики.

Отнюдь не на пустом месте возник глобальный общественный консенсус по поводу того, что главной причиной кризиса явилось стремление большинства финансистов иметь как можно большие доходы любой ценой. При этом не гнушаются даже формирования денежных пузырей и манипуляций с отчётностью. Это стремление мощно поддерживается отсутствием институтов, позволяющих пресечь получение сверхприбылей за счёт злоупотреблений монопольным положением. Такое исключительное положение финансового сектора “крышуется”, в основном, за счёт коррупционного воздействия на органы власти и недобросовестными экономическими теориями. Наиболее популярным здесь является объявление любых мер, направленных на адекватное регулирование финансовых рынков реанимацией социализма.

Для уяснения проблемы полезно просмотреть книжку Джорджа Сороса: «Алхимия финансов» (есть в ИНТЕРНЕТ), а также детальнее познакомиться под эти углом зрения с его деятельностью. В этой книжке, опираясь на собственный опыт, Сорос учит только тому, как, используя дефекты системы глобального финансового регулирования и психологию основной массы участников финансовых рынков, делать из денег деньги. Типичная хрематистика!

Для большей ясности дальнейшего изложения представляется полезным пояснить точку зрения автора по этому вопросу, который очень важен и имеет многовековую историю.

На основе выводов науки, которую великий грек Ксенофонт, живший в 445-355 гг. до н.э. назвал: экономика (наука о благополучии дома), установлены главные факторы, определяющие процветание человеческого общества. Это - повышение производительности труда, обусловленное двумя “изобретениями” человека: специализацией при производстве товаров и услуг и организацией эффективного обмена продуктами труда. При этом, чем больше масштаб производства, тем больше заработки производителя то есть тем больше товаров и услуг он может получить от других производителей в обмен на свою продукцию и тем, в принципе, выше качество его жизни. Эти азы повышения эффективности труда, известны всем  российским гражданам из уроков экономики. Впрочем, эти сведения относятся скорее к политэкономии, чем к "экономикс" и их новое поколение школьников, к сожалению, почти не знает.

Несмотря на стремление к росту масштабов производства, монополизация, и, главное, злоупотребление монопольным положением, в этом случае затруднены тем обстоятельством, что другие производители могут сами сделать и предложить на рынке более дешёвые, или заменяющие продукты. Однако, таких ограничений практически нет для универсального товара, неизбежно возникающего в процессе обмена и называемого деньгами. В этом случае злоупотребление не только вполне возможно, но и реально практикуется в неуклонно возрастающем объёме, который уже принял глобальные масштабы.

Другой великий грек, Аристотель, живший всего на пятьдесят лет позже Ксенофонта (384 – 322 гг. до н.э.), впервые осознал чрезвычайно серьёзные опасности, порождаемые наличием такого специфического товара как деньги. Это было более чем за две тысячи лет до того, как монопольные злоупотребления этим товаром (в основном – борьба за эмиссионные доходы) стали представлять глобальную угрозу. Таким образом, Аристотель продемонстрировал гениальную прозорливость. Он даже выделил особое направление в экономике, изучающее этот феномен.

По мнению Аристотеля, кроме науки о повышении благосостояния граждан и общества, называемой экономикой совершенно естественно (напомним, это наука о благополучии дома), есть наука о том, как выколачивать из общества деньги ради денег. Эту, опасную и вредную, по его убеждениям, науку именно он назвал хрематистикой, от греческого слова: обогащение. Это, не очень благозвучное для русского уха, слово, почти никогда не употребляется. Думается, конечно, не из-за неблагозвучности, а потому, что, чисто интуитивно, финансовые воротилы не хотят акцентировать внимание на различии именно созидательной деятельности, которой помогает экономическая наука, и, в значительной степени, паразитической, стяжательской деятельности, на которую ориентирована хрематистика. Скрывать такие вещи вполне естественно. Уже упоминались “научные” возражения против регулирования сверхприбылей финансовых рынков. В своей книге: «Математические теории и цели общества», Д.К. Гелбрейт [Гелбрейт, Джон Кеннет, Математические теории и цели общества, Москва, Прогресс, 1976]весьма убедительно доказывает следующее утверждение: если монополия становится, по своим масштабам, сопоставимой с государством, то она будет уделять вопросам идеологии и пропаганды ничуть не меньшее внимание, чем обычное тоталитарное государство. Впрочем, в ИНТЕРНЕТ можно прочитать про хрематистику достаточно много, например, размещённую там статью С.Г. Кара-Мурзы: «Экономика или хрематистика?».

К сожалению, в XXI веке глобальная, воинствующая хрематистика стала главной философией большинства стран золотого миллиарда и, прежде всего, такой влиятельной страны, как США. Именно погоня за прибылью привела к трансформации здоровой парадигмы «товар – деньги – товар» совсем в другие системы. Речь, прежде всего, о переходе к парадигме «деньги – товар – деньги⁺». Именно эту парадигму Аристотель, назвал хрематистикой. Ещё более опасным оказался переход к парадигме: «деньги – денежные пузыри - деньги⁺». Такого во времена Аристотеля ещё не было.

Необходимые инструменты для того, чтобы выколачивать деньги из граждан, и бедных стран хрематистиками довольно хорошо разработаны: нужно стимулировать избыточное потребление и заимствования. Эти способы успешно применяются. Чтобы в этом убедиться, достаточно несколько часов посмотреть рекламные передачи на телевидении, посетить магазины, где размещено то, что произведено, но не продано, посмотреть состояние свалок, или проанализировать динамику глобальной задолженности. Впрочем, успех хрематистики относительный и, говоря образно, - сиюминутный. В стратегическом плане это – бедствие, что подтверждается, в частности, глобальным кризисом.

Детальный анализ причин, по которым рост глобальной задолженности, в стратегическом плане, чреват кризисными явлениями, выходит за рамки данной работы, но трудно удержаться, чтобы не привести наглядный пример.

Предположим, что некий любитель спиртного хочет выпить, но у него нет денег. Продавец ему одалживает деньги, а любитель выпить, даже ещё не начав погашения долга, уже отдаёт продавцу часть своих будущих заработков в виде процентов. При новом желании выпить продавец реструктурирует долг и у покупателя возникает возможность ещё одной выпивки, но платежи по процентам, очевидно возрастают. Казалось бы, все довольны, алкоголик – имеет выпивку, финансист – надёжный доход. О возврате долга у займодателя особого беспокойства нет. Лучше иметь должника, чем деньги. Ведь их всё равно опять потребуется где-то размещать. Не случайно, когда один из президентов Мексики, решил уменьшить задолженность перед США, это вызвало серьёзные интриги против него со стороны Уолл-стрита. Конечно, можно считать, что у алкоголика все "хорошо" складывается, но что будет, если процентные платежи окажутся больше годового заработка?

Описанная выше модельная ситуация не так уж далека от реальности. В 2010 году было недавно объявлено, что Греция получит 110 млрд. евро под 5% годовых. Казалось бы, выгодное предложение. Но расчёты показывают, что такое увеличение долга приведёт к тому, что только ради выплаты этих процентов, почти 500 тысяч экономически активных граждан Греции должны будут полностью отдавать всю свою зарплату (для оценки взята цифра 1000 евро в месяц). Эта цифра характеризует лишь масштабы отчислений хрематистикам. Не следует понимать эту цифру так, что вдруг появятся люди, вообще не имеющие зарплаты. Платежи будут распределены, тем или иным образом, между всеми членами общества. Для страны с 10-миллионным населением изъять заработок полумиллиона работников это, само по себе, уже не просто. А как быть, если задолженность составит 300 млн. евро? Проблема гораздо сложнее, чем активно и небескорыстно педалируемая хрематистиками проблема трудностей из-за необходимости для работающих граждан оплачивать слишком большое число пенсионеров.

Слово ”небескорыстно” применено потому, что благодаря пропаганде упомянутой страшилки, хрематистики получают в своё распоряжение колоссальные деньги пенсионных фондов, в конечном счёте, изъятые из реального сектора экономики. Но, очевидно, что для того, чтобы получить реальное приращение этой суммы, достаточное для выплаты пенсий, нужно снова разместить изъятые деньги в реальном секторе. Эта бесполезная денежная петля (реальный сектор – пенсионный фонд – реальный сектор) бесполезна только с точки зрения здравого смысла. Все деньги, которые работники вносят в пенсионные фонды, фактически платит работодатель. Если бы деньги остались в реальном секторе, то можно было бы больше инвестировать в производство, и оно росло бы быстрее. Налоговая база была бы достаточна для оплаты пенсионеров. Ведь это их трудом создавались бы более эффективные производственные фонды. Но для хрематистиков эта подозрительная "петля" более, чем полезна. Куда бы ни направлялись денежные потоки, текущие через банки, часть обязательно ответвляется в доходы банкиров и в вызывающие всеобщее возмущение гигантские бонусы. Но тогда следует ответить на вопрос, поставленный Джозефом Стиглицом: если эти люди так хорошо умеют распорядиться деньгами, почему они предпочитают распоряжаться чужими деньгами, а не своими? Только один этот вопрос доказывает, что Стиглиц вполне достоин Нобелевской премии, которую он получил. Кое-кто считает, что автор, вместе со Стиглицем "замахивается на святое". Но вспомните, что сказал скорпион, укусивший лягушку.

Думается, что предпринимаемые последнее время усилия по формированию специальных фондов помощи странам-должникам или фондов помощи бедным странам по тем или иным вопросам (СПИД, трущобы, питьевая вода и т.п.), идеи о приватизации страхового бизнеса. тоже продиктованы стремлением собрать в банковской системе как можно больше денег и распоряжаться ими. Позже будет разъяснено, что это также очень похоже на недобросовестные аргументации по поводу пенсионных фондов.

Всё большее число специалистов, политиков и простых граждан приходит к выводу, что именно злоупотребление монопольным положением в финансовой сфере привело к глобальному кризису примерно по той схеме, которая приведена выше. Необходимо поддержать всё усиливающееся общественное мнение, полагающее, что нужно ограничить возможности финансового сектора злоупотреблять монопольным положением. Действительно, главная сумма благ в любом обществе и государстве создаётся отнюдь не в финансовой сфере, а за счёт преобразования трудовых, производственных и природных ресурсов в продукты труда, то есть в реальном секторе экономики.

Способы ограничения злоупотреблений финансовым монополизмом выходят за рамки данной работы. В принципе принимаемые сейчас меры глобального финансового регулирования – очевидное движение в этом направлениями, всемерно сдерживаемое спекулятивной частью финансового сектора. Более радикальные меры, в частности, предлагались на Круглом столе ВЭО Москвы по антикризисному управлению 17 апреля  2010 года ( сайт: www.mos-veo.ru)

В весьма значительной степени финансовый сектор паразитирует в глобальном масштабе на созидательной экономике, природных ресурсах и, что особенно опасно, на будущем человечества. Чтобы в этом наглядно убедиться, можно проделать несложный мысленный эксперимент: попробовать представить себе экономику, которая состоит только из банков и иных финансовых учреждений. Думается, что представив себе такое, читатель, в лучшем случае, улыбнётся, а скорее всего, примкнёт к мнению Аристотеля. Хрематистики обязательно должны на чём-то паразитировать. Одним из инструментов паразитирования является масштабное недобросовестное лоббирование финансовыми воротилами весьма специфических решений органов власти, то есть – системная коррупция.

Борьбой с коррупцией в мире занимаются многие организации. При этом существенно, что их деятельность, как правило, специализирована. Автору не известны примеры сосредоточения всех функций по борьбе с коррупцией в одной организации. Представляется, что этому есть серьёзные обоснования, которые мы рассмотрим позже.

Среди организаций, сосредоточивших внимание почти исключительно на объективной и независимой оценке уровня коррупции в разных странах, пожалуй, наибольшим авторитетом пользуется Transparency International (TI). Это неправительственная международная организация, основанная в 1993 году бывшим директором Всемирного банка Питером Айгеном в Берлине. На настоящий момент у TI существуют филиалы по всему миру, в том числе и в России.

TI ежегодно публикует так называемый индекс восприятия коррупции. По определённой методике страны получают некий балл, значение которого лежит в пределах от 1 (наихудшие) до 10 (наилучшие). В 2009 году, например, наивысший балл имела Дания (9.3), низший – Сомали (1). По этому показателю страны упорядочивают. Очевидно, что номер страны в получившемся списке, также характеризует уровень коррупции, поэтому его часто также называют индексом восприятия коррупции. По оценкам TI 2009 года, этот индекс, в самом худшем случае, составляет 170 (Сомали). Для России индекс TI равен 146, для США – 20, а большинство европейских стран находится в первой десятке.

Кстати говоря, кажущееся большим различие уровня коррупции в США и европейских странах, на самом деле, не так уж велико. Балльная оценка индекса восприятия коррупции в США довольно хорошая: 7.3. Это всего на 20% хуже Дании. А вот Россия имеет балльную оценку TI, равную 2.1. Разница с первым местом уже более, чем в четыре раза. Очевидно, что проявление коррупции в России фатально отличается от успешных стран.

Поясним, почему применено слово фатально. Например, всем известно, что сложное финансовое положение Греции, обусловленное, в значительной степени, коррупционным “распиливанием” национального бюджета, налоговыми злоупотреблениями и финансовыми спекуляциями, оказывает сильнейшее влияние на экономику Европы и даже на стабильность курса евро. Но ведь Греция производит менее 5% ВВП Евросоюза, а по индексу TI Греция имеет балл: 4.7 и устойчиво находится, вместе с Грузией, примерно на 60-м месте (в 2008 году на 57). Как же охарактеризовать влияние коррупции на положение страны, в которой 100% ВВП производится при индексе TI равном 146? Иначе, чем фатальным его, конечно, не назовёшь. Это слово тем более подходит, что, например, во время майских волнений 2010 года в Греции, Испании, Португалии, Венгрии и Румынии гнев забастовщиков и демонстрантов канализировался в направлении именно тех лиц и компаний, чьё коррупционное обогащение сформировало кризис.

Коррупция в России – это общеизвестный, можно сказать – хрестоматийный, социально-политический феномен, сопровождавший историческое развитие России в течение многих веков, и, к сожалению, в особо обострённой форме существующий и сейчас. Даже те, кто не осознают негативное воздействие коррупции на благосостояние и судьбы страны, как говорится, “в историческом разрезе”, сталкиваясь с ней на чисто бытовом уровне, не сомневаются, что она чрезвычайно ухудшает качество их жизни. Но особое беспокойство вызывает коррупция у людей, хоть в какой-то степени знакомых с механизмами формирования тенденций социально-экономического развития стран и регионов именно “в историческом разрезе”. Их приговор однозначен.

Если не снизить радикально российскую коррупцию, то, до тех пор, пока не кончатся её природные ресурсы, и пока атомное оружие будет оставаться весомым глобальным аргументом, Россия будет оставаться сырьевым придатком развитых стран. При этом опасная тенденция самовоспроизводящейся и относительно возрастающей бедности, выявленная академиком Д.С. Львовым, будет непрерывно усиливаться. Даже если это усиление не приведёт к весьма вероятным в такой ситуации социальным катаклизмам, то по исчерпании природных ресурсов Россия прекратит своё существование как государство, а обширные российские территории станут местом для расселения более дееспособных народов. Такая перспектива очень многих, в том числе и автора, не устраивает. Интерес таких людей к искоренению коррупции в России вполне понятен.

Последнее время и на самом высоком уровне политического руководства России, и в СМИ развёрнута, буквально, оглушительная кампания, бичующая коррупцию и предлагающая самые решительные меры по её искоренению. Если, однако, судить по результатам, то создаётся впечатление, что российское общество, либо не понимает до конца движущие пружины этого явления и действует неправильно (смотри заголовок), либо просто не хочет, на самом деле, его устранить (лягушки осушают болото), либо столкнулось с мощным и хорошо организованным противодействием. Несмотря на "оглушительность", успехи борьбы весьма сомнительны. Россия, по индексу TI потеряла еще 8 позиций и, по итогам 2010 года переместилась на 154 место.

По поводу “противодействия” необходимо сделать важное замечание. Представляется маловероятным, что существует некий хорошо законспирированный центр, располагающий значительными материальными, административными и интеллектуальными ресурсами, координирующий “борьбу с борьбой”. Речь, на наш взгляд, идёт об особом механизме, называемом интуитивным сговором.

Интуитивный сговор – это феномен, порождаемый особенностями общественного устройства и человеческой психики. Специалистами выявлено много ситуаций, когда люди, на самом деле, совершенно не сговариваясь, ведут себя так, как если бы они о чём-то договорились. Это вызвано генетическими свойствами человека, экономико-правовой средой, в которой действуют лица, принимающие решения, и существующими в обществе связями, процедурами принятия решений и структурой канализации их последствий. В результате возникают признаки целенаправленного поведения системы, которые, в частности, подпитывают различные конспирологические теории. На самом деле, очень часто кажущееся "целесообразным", поведение это объективное свойство сложных систем в сочетании с особенностями человеческого восприятия. Зачастую искать заговор имеет не больше смысла, чем думать, что компьютер “не хочет” подключиться к ИНТЕРНЕТ, или, что в болоте есть координирующий центр, который “стремится” засосать в тину путника. Впрочем, несмотря на то, что сговор интуитивный, он не менее опасен. Практика анализа многих явлений, связанных с особенностями динамики социально-экономических процессов в различных странах, убедила автора в широкой распространённости интуитивного сговора и в безусловной целесообразности исследования и учета данного явления. Примерно к такому же выводу пришёл Джордж Сорос в упомянутой «Алхимии финансов», назвав это свойство участников финансовых рынков “рефлексией”.